Отчет о просмотре мини-сериала "Горменгаст" ("Темное королевство") производства ВВС

Автор: Fuchsia

I      II      III       IV  

III

Продолжение банкета... "Горменгаст "- часть 3-я и почти последняя моего доклада (чувствую себя как алкоголик, тоскливо заглянувший в опустевшую бутылку). Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец...

Предупреждаю сразу: если кто не смотрел/не читал, но собирается в будущем, то здесь будет сплошной спойлер. И хоть капсы и крошечные, но я не могла остановиться и их миллион... Лично я получила массу удовольствия от придирчивого пересмотра, вот собственно и вся польза. :)
И снова прошли годы... Тит Гроун дожил до семнадцати лет, хотя судя по выражению лица, с которого за десять лет так и не сползло выражение угрюмой озабоченности, ему каждый год в Горменгасте нужно считать за два, так что по возрасту он ударными темпами сравнялся с основными персонажами. (Почему все ходят раздетые, а он в хвостатой шапке, я не знаю, может ритуал заведен такой в Горменгасте, чтобы до совершеннолетия графы по вторникам и четвергам носили хвостатые шапки).

Стирпайк завел себе каких-то клонов-телохранителей жутковатого вида, должностные обязанности которых остались для меня загадкой. Больше всего они похожи на крепких ребят-санитаров из психиатрического отделения, у которых белые одеяния отняли, чтобы не попачкали, и выдали черные. С другой стороны, они замечены и в печатании на машинке, что для простых санитаров было бы слишком интеллектуальным занятием. Выдвигаются еще гипотезы, что они таскают за Стирпайком папки с указами, которые он строчит в таком количестве, что нужно двое вышибал, чтобы за ним их носить. Или просто он предчувствует, как говаривал по несколько другому поводу товарищ О.Бендер, что "дальше ваши рыжие кудри примелькаются, и вас просто начнут бить", так что неплохо бы заблаговременно к этому подготовиться.


Фуксия представляет себя Джульеттой на балконе, и если кто-то подумает, что она добровольно рассталась с любовными романами романтическими сказками про прекрасных принцев, храбро вызволяющих заточенных в башни принцесс, то жестоко ошибется. Смена жизненных идеалов в Горменгасте непопулярна и отдает опасным вольнодумством. От вида Стирпайка у нее начинается заметный нервный тик, хотя истолковать его однозначно сложно, трактовать можно от "глаза б мои его не видели" до "стыдно вспомнить, как мы вчера зажигали".

Мда, похоже мощного прорыва в отношениях за десять лет все-таки не случилось. Дошли до стадии перемигиваний. Пятый класс... Элементарный математический расчет подсказывает, что желающим увидеть в кадре что-нибудь фривольное предлагается зайти еще лет этак через двадцать, будет как раз пора.

Графиня-мама потихоньку начала сына шлепать, чтобы он не капризничал насчет своего будущего правления, но все же начинать надо было лет на десять раньше. Сейчас с таким же воспитательным успехом можно оставлять его без сладкого. (Ничего не могу с собой поделать, смотрю на его наряд и сразу вспоминается чудак из Фрая: "Сейчас как спустятся с гор старейшины во-о-от в таких шапках и будет беда, просто беда".)

А вот и постаревший Флей, тайными тропками он пробрался в замок, чтобы разбудить Тита возгласом "Пора!". Больше, чем на Сарумана, он теперь похож на Бена Ганна, который пришел обрадовать Хокинса известием, что он забыл, куда перепрятал сокровища Флинта.

"Что пора?" - не понял кое-как разлепивший глаза Тит и выразил робкую надежду, что пора идти бить Стирпайка (почему не Баркентина, который главнее, орет громче и склонен принимать ванну не чаще, чем раз в пятилетку, неясно. У семейства Гроунов чутье заменяет логику. Здравомыслящий человек сообразил бы, что Баркентин не уступит ни пяди нудных церемоний, являющихся смыслом его жизни, а со Стирпайком можно попробовать договориться полюбовно - например, по 100 акров королевства за каждых 100 страниц Книги ритуалов, тайком скормленных докторскому козлу.).

"Больше ждать не будем", глубокомысленно изрек Флей и далее завел бессвязные речи, из которых зритель не понял практически ничего, кроме того, что после десяти лет бдения у подзорной трубы, старик наконец понял, что забыл снять крышку с объектива, плюнул на это гиблое дело и решил, что раз уж Ниро Вульф из него не вышел, можно попробовать себя в роли Арчи Гудвина и внедриться в подозрительную семейку изнутри. Компромата за десять лет он не собрал даже на возбуждение дела о неуплате в казну Горменгаста семи копеек подоходного налога за невозвращенную на склад 17 лет назад спецодежду (костюм поваренковский белый, 1 комплект).

Разговоры Тита насчет "не хочу править в Горменгасте"  и тут не нашли отклика, старик Флей бунтарей не поддерживает (А то! Кто ему пенсию платить будет, если последний вменяемый правитель сбежит из собственного королевства?).

Но вернемся пока в местный кабмин и посмотрим, что тут у нас за десятилетие изменилось...

Правильно, ничего не изменилось! Как же это по-нашему, по-горменгастовски!

Несмотря на то, что всем своим видом Стирпайк вступает в явный диссонанс с веками царящей кругом сонной стабильностью, по крови он истинный горменгастовец, для которого глагол "торопиться" - это нечто из области непознанного, значение которого нужно смотреть в словаре. Миролюбивый, как крокодил, затаившийся в тине около коровьего водопоя, все эти годы он верой и правдой прослужил Хранителю Ритуала Баркентину. Восхищаюсь! От начальника, смутно напоминающего Баркентина манерой общения, я в свое время сбежала уже через год, - уж лучше нервопоедающая беготня по собеседованиям, чем нары за умышленное убийство с отягчающими обстоятельствами, к которому я была близка как никогда. :) Но чтобы столько лет расшаркиваться перед таким гадостным дедулей, утешаясь разве что тем, что передразнивать его за спиной... не, Стирпайку определенно нужно выдавать молоко за вредность. С такой работой время от времени травить соседей мышьяком не преступление, а жизненная необходимость. Уж как его Баркентин поливает, это такое устное народное творчество, что просто держись. Даже зрители, которые чтят уголовный кодекс, и те начинают сомневаться в том, что священность человеческой жизни это безусловная аксиома, и свистящим шепотом подсказывают Стирпайку фирменный рецепт жюльена из бледных поганок.

Однако при всей своей нездоровой амбициозности Стирпайк прекрасно соображает, что скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается, и обителям замка нужно время, чтобы привыкнуть к нему, как к неизбежному злу, а пока как-то непохоже, чтобы они прониклись к нему хоть сколько-нибудь теплыми чувствами. Видимо, естественная кончина старичка секретаря устроила бы его как нельзя лучше, тем более что старичок был древним старичком еще 17 лет назад, так что не просто "едет с ярмарки", а практически уже приехал, а у него самого в тридцать с копейками еще впереди полно времени, чтобы поцарствовать всласть.

Но... человек предполагает, а там наверху располагают и нас не спрашивают.... Увлекшись замысловатыми оскорблениями, старичок проговорился, что у него есть сын, которого он собирается призвать, чтобы передать ему свои знания и права (небольшое, но интересное отклонение от книги, где как раз Баркентин был неожиданно всплывшим сыном прежнего Хранителя ритуалов, задохнувшегося в дыму во время пожара в библиотеке, и именно он своим появлением слегка разочаровал Стирпайка, который скромно надеялся, что в благодарность за услуги пожарника ему предложат вакантное место. В фильме он объединился в одного персонажа. В общем, из расчетливого типа, у которого все пакости в органайзере были расписаны на много лет вперед, в фильме образовался на редкость импульсивный злодей, которого только угроза пополнения в рядах врагов столкнула с печи).

Лицо у Стирпайка после оглашения столь "благих" вестей вытянулось, позеленело, и на нем стала заметна активная работа мысли - в уме он подсчитывал, сколько лет может быть дедушке Баркентину-младшему, если дедушке Баркентину-старшему на вид лет триста, но скачет он, как заяц на батарейках энерджайзер, и, главное, успеет ли он поруководить Горменгастом, не прогибаясь под  самодурство посторонних дедушек, если будет терпеливо ожидать результатов естественной ротации кадров. Прикинув, что долголетие начальника наверняка унаследовал и его потомок, так что лет тридцать придется сдувать пылинки с нового дедули, который наверняка обладает еще более разнообразным словарным запасом и неистощимой фантазией по части ругательств, чем его папа, Стирпайк справедливо рассудил: "Я не доживу, у меня работа вредная" и перешел к плану Б.

Сам Баркентин, заметив, что ему удалось, наконец, задеть своего помощника за живое, испытывает огромный душевный подъем. На радостях он тут же усаживается писать письмо: "г-ну Баркетину-младшему, дом престарелых Горменгаста, 7-я палата. Дорогой сын! Скорее приезжай! Не пожалеешь, будет весело. Достаю Стирпайка уже 16 лет и мне до сих пор не надоело. Твой любящий папа. "

Но Стирпайк уже расчехлил шпагу, заботливо облизнул ее, чтобы не занести инфекцию (это я вовсе не прикалываюсь...) и подкрался к старику со спины. И вот страшная месть свершилась...



Пока убийца развлекался, играя с беспомощной жертвой, как кот с мышью, раненный старик громко звал на помощь и пытался встать...

От вида испуганного и разъяренного Баркентина Стирпайк сразу повеселел, настроение у него наладилось. Он уже видел воочию, как близкий его поваренковскому сердцу завет Ильича "каждая кухарка может управлять государством" перестает употребляться только в переносном смысле.

Как выяснилось, с бурной радостью это он поторопился. Пословицу "не рой в яму другому, сам в нее упадешь", Стирпайк прочувствовал на собственной шкуре, не только в эту яму шлепнувшись, но и налетев на оставленные там грабли.

Сначала сгорело письмо Баркентину-младшему...


Затем свечку поднесли под бороду старого Секретаря, которая мгновенно вспыхнула...

Только Баркентин оказался сознательным, как пионер-герой. И из последних сил кинулся он на обидчика и вцепился в него мертвой хваткой. В фильме все тут так быстро промелькнуло... эту сцену рекомендуется читать, автор не жалеет подробностей, которые хорошо дополняют происходящее на экране.

Стирпайк отцепиться от Баркентина не смог и прыгнул вместе с ним в окно - под стенами Горменгаста протекал ров с водой (от кого, интересно, защищались, про войны вроде не слышно, да и вообще нету ж в мире ничего, кроме Горменгаста...)

Живой факел рухнул с верхних этажей замка в воду. Красиво горят... :( Под водой Баркентина удалось отцепить и утопить. Такие вот мраки.


Стирпайк кое-как выполз на берег, представляя из себя печальное зрелище, которое даже жалко капсить. Сбылась мечта идиота - Графиню волнует одно: кто будет заведовать ритуальной службой новым Хранителем Ритуалом, без которого Горменгасту никоим образом не обойтись, а Стирпайк единственный, кто в этом разбирается (не то, чтобы так сложна наука, насколько я понимаю, сколько зубрить ее примерно так же увлекательно, как готовиться к экзамену по политэкономии, и все делают вид, что их скромному разуму это неподвластно).

Доктор обещал вернуть Графине все, что останется от свеженазначенного Секретаря, неделек через несколько и в не совсем эстетичном виде... Дальше идет легкий логический провал, который заполняется подробностями из книги, но все же на мой нескромный взгляд просится быть озвученным и в фильме. Доктор восхищенно рассказывает графине о героической доблести Стирпайка, который с риском для жизни пытался спасти несчастного Баркентина, который был так неосторожен, что сам себя поджег. Возникает вопрос, с чего доктор это взял, не очень-то очевидно предположение, что покойному Хранителю ритуалов настолько чужды были меры противопожарной безопасности, что он размахивал бородой над горящей свечкой. Поскольку тут все довольно аккуратно идет по книге (разве что происходит несколькими годами раньше, но это уже условности) придется найти у Пика соответствующая главу и обнаружить, что версию успел озвучить сам Стирпайк, такой живучий и шустрый, что прямо-таки на смертном одре сочинил и выдал на гора трогательную легенду. Не поверить было трудно - кому придет в голову, что в таком жалком виде он все еще способен складно врать.

Пока пациент бредил, доктору удалось подслушать кое-что занимательное. "С близнецами будет пять", - бормочет Стирпайк, а доктор задумчиво хмыкает, предчувствуя, что за бессмысленной на первый взгляд обмолвкой нечто кроется. Впрочем, для нас-то не тайна, кого сосчитали.
Вот она, истинная причина безвременной смерти няньки Слэгг! Чтобы вернуться на стезю книги, и выйти на ключевую фразу, понадобилась пятая жертва.
Баркентин в книге состоит из него самого и его отца, который скончался при пожаре в библиотеке много лет назад, став таким образом первой жертвой. Теперь счет сходится, книга: Баркентин и его отец, Кора-Кларисса и граф Гроун; фильм: граф, няня, Баркентин и близнецы. Совестливый человек, оказывается, наш Стирпайк, графа мог бы и вычеркнуть, тут все ж филины помогли довершить дело.

---
А Тит все еще учится в школе... (Сколько ж лет они там учатся, ужас! Или Тит много раз оставался на второй год?)

Его одноклассники подросли и область шалостей у них сместилась в сторону здоровых молодежных интересов - просмотра американских комедий про озабоченных подростков и изображения своего учителя и его дражайшей супруги в несколько нескромном виде. Учительский портрет в жанре ню передали Титу в надежде хоть немного повеселить его унылую светлость.
Жизнь в браке, да еще и с Ирмой, отучила Беллгроува спать на ходу, так что оживленное шевеление в рядах учащихся он заметил и решил присоединиться к просмотру шедевра юношеского творчества. Однако Тит играл в агента 007 и лишил его этого приятного развлечения, сжевав и проглотив рисунок. За это Тита поставили в угол. Наказали. Умиляюсь и хочу в Горменгаст, где еще главу государства поставят в угол за поедание порнопродукции!

В это самое время в сторону класса двигалась инспекция из районо из вездесущего Стирпайка, который от вредности характера взял и всем назло выжил, и его вышибал (которые не произнесли за все время ни единого слова и вообще выглядят как-то гнетуще, сразу хочется обойти их десятой дорогой).

He's here, The Phantom of thе Opera....

Наконец занявший вожделенную должность (хотя венец стремлений, конечно, носить корону Горменгаста... но все в свое время), Стирпайк осчастливленным не выглядит. За продвижение по службе пришлось дорого заплатить. Добрые кинематографисты хоть оставили ему целый кусочек физиономии, Мервин Пик не был так щедр. Пожалели небось актера, столько грима на него изводить. Или зрителей, которым на результат гримерских трудов любоваться.

Пока наказанный Тит уныло смотрел в окно, мечтая о свободе (не учиться в школе, не делать зарядку, не чистить зубы и не слушаться маму), инспекция незаметно просочилась в класс. Профессор, увидев Стирпайка, проявил чудеса мимикрии - тут же слился со стеной и притворился учебным муляжом. Строг новый начальник - такой не даст сладко поспать за кафедрой вместо чтения лекций, что, конечно, возмутительным образом нарушает учительские конституционные права и душит ростки свободы прямо-таки на корню.

Услышав шуршание Стирпайка за спиной и приписав звук новым шалостям своих товарищей по несчастью учебе, и так пострадавший из-за юных портретистов и оттого нервный Тит бодро, но грубо предложил тому, кто за спиной, заткнуться. Правда, оглянувшись, он сделал очень большие и круглые глаза - позади затаился вовсе не приятель-шалун, а большой начальник, сам Хранитель Ритуала, который как бы это сказать... в общем, который "воплощал столь ненавидимые им власть и удушение всяческой свободы"(с)(книга).
Профессор Беллгроув зашипел на Тита, чтобы тот извинился (должно быть, Стирпайк еще и педсоветы устраивает с разбором полетов, подозрительно шелковые стали учителя). Но Тит, дико гордый своим неповиновением, извиняться отказывался.

Процитирую еще немножко, потому что своими словами одобрительно поаплодировать Титовому поведению у меня выйдет плохо: "Принести
извинения значило подчиниться. Тит всеми глубинами своего существа ощущал, что не должен спускаться с высоты положения ни в прямом, ни в переносном смысле. Перед лицом опасности, перед лицом того, кто воплощал ненавистную гадкую традицию, перед этим человеком с изувеченными красными руками, вздернутыми сутулыми плечами он должен выстоять и остаться на высоте. Он должен держаться изо всех сил за рваный край скалы, куда зашвырнула его судьба, и спуститься на землю лишь после того, как будет одержана победа и он сможет ликовать, радуясь своему триумфу; он должен знать, что он, переборов страх, не опустился на колени перед человеком, замешанным из совсем другой глины. Он должен показать превосходство, данное ему от рождения."

Ну не знаю, что он там должен был показать, а как по мне - грубияном наш граф вырос. Поздно мама познакомила его с ремнем.

Выражение лица "как вы мне все ненавистны", которое Стирпайк проносил три с половиной серии подряд, начало постепенно сменяться на выражение "как
же вы все меня достали" - и правда, семнадцать лет непосильных трудов, расшатанная нервная система, изуродованная физиономия и никакой личной жизни - и в результате опять посылают.

Президент и премьер Граф с секретарем все никак не договорятся... Стирпайк с воистину безграничным терпением втолковывает Титу, что оскорбляя его, Тит оскорбляет традиции Горменгаста, так что покушается на святое. В отличие от покойного Баркентина, он не машет костылями и не орет, но юный граф как-то сердцем чует, что лучше бы орал, а то как-то подозрительно. Тит дуется и ворчит - ему категорически не нравятся ритуалы. "Моя хата с краю, ваши ж предки постарались, так что все претензии в небесную канцелярию", - разводит руками Стирпайк, честно хлопая глазами. Хотя мы пороемся в первоисточнике и выведем его на чистую воду - Стирпайк потихоньку украшал ритуалы Горменгаста собственным творчеством, что с учетом его богатой на мелкие пакости фантазии сулило Титу нескучное времяпрепровождение в виде сугубо традиционных прогулок над бездной, по сгнившим лестницам и под полуразрушенными балками, грозящими вот-вот обвалиться.

Хм, только сейчас заметила, а свечи-то в кабинете исчезли, а образовались настольные лампы. Забавно. Мне все равно, откуда в Горменгасте электричество, на то он и фантастический Горменгаст, а деталь радует, потому как согласуется с книгой, где Стирпайк нажил неслабый невроз на почве свечек и прочих огнеопасных предметов, а это напрямую связано с дальнейшим развитием сюжета.

Поныв над душой у Стирпайка и не добившись поблажек (полцарства потому что надо было предлагать, а не так, в пространство бурчать, что он не дрессированная обезьяна), Тит направился жаловаться Фуксии на свою тяжкую королевскую участь. Фуксия почему-то не бросилась его жалеть и гладить по головке, обещая отругать этого противного Стирпайка, а рассудительно заметила: "Чего пристал к человеку, не видишь, он на работе. Мы ему, между прочим, жалованье платим из королевской казны, чтобы он тебе голову морочил. А раз деньги уплочены, надобно отсидеть". Заодно напомнив неблагодарному Титу, как еще младенцем Стирпайк героически спас его от пожара (который сам и организовал), а потом рискуя жизнью пытался спасти Баркентина (которого сам и поджег), принцесса пожала плечами и вернулась к важному занятию, требующему полной сосредоточенности - к надеванию сережек.

Пожалев как следует себя любимого, щедрый на сострадательные монологи Тит начал жалеть Фуксию, такую несчастную в Замке, всеми позабытую, предоставленную своим несбыточным мечтам. Фуксия немедленно заинтересовалась чем-то на полу, так внимательно, что зрители заподозрили неладное....

В целом беседа протекала мирно... поначалу. Тит, привычно поругивая Стирпайка, благодушно наблюдал за манипуляциями Фуксии, которая к тридцати годам обрела наконец вкус к блестящим побрякушкам от Сваровски и прихорашиванию у зеркала. Он уже достаточно взрослый, чтобы сложить два и два - сестрица старательно пудрит носик, следовательно, сестрица собралась на свидание... И тут у Тита начинает дергаться левый глаз, ведь встречаться Фуксии в замке абсолютно не с кем, кроме... кроме... Аааа! Кроме Стирпайка!! И ближайшие пять минут Тит самозабвенно носится по потолку, оглашая воздух криками ужаса, а зрители начинают беспокойно вертеть головой, обиженно вопрошая: "А мы? А нам?", потому что от них тоже скрыли принцессины похождения. Успокоиться и смириться им удастся только разобравшись, что Фуксия девушка не продвинутая, так что без нас дело не продвинулось дальше романтического чтения стихов при луне.

Фуксия твердо стояла на страже интересов злодейского Секретаря и даже заявила, что верит в равенство, но свободолюбивый Тит этого высокого порыва не оценил, так как искренне верил, что равенство это когда ему можно, когда удобно, быть графом, а когда неудобно, быть кем-то попроще, и брат с сестрой рассорились.

Пришлось Титу идти жаловаться Флею, а что поделать - он кому не пожалуется, никто не хочет вникнуть, как на самом деле тяжело и нудно быть графом. Более сочувственного ответа, чем "Нам бы твои проблемы, граф Гроун" ему пока ни из кого вытрясти не удалось.

Старый Флей оказался настоящим другом: он согласился, что Стирпайк гад, пролив бальзам на израненное сердце графа, с удовольствием настучал на Фуксию, замеченную в походах налево, поводил Тита по каким-то паутинным джунглям, и вывел его к карте, составленной из подшивки газеты "Искра" за 1901 год, которую Стирпайк обычно читал на ночь, не догадываясь, что для успеха его планов было бы куда полезнее почитать что-нибудь более приземленное, хотя бы произведения маркиза де Сада.

Приговор вынесли заочно: Флей заявил, что Стирпайк убил Баркентина, ему это известно ну просто совершенно точно. Еще не утративший иллюзий юности, Тит заикнулся о доказательствах, но Флей строго объяснил - убьем его, вот тебе и все доказательство. "Годится, - понравился Титу план. - Просто, складно, легко запомнить(с)".

Ну а Фуксия отправилась на свидание...
Убежденную фантоманку Фуксию мужчины без шрамов категорически не привлекали. Но, набравшись терпения, она по горменгастскому обыкновению дождалась, пока незадачливый поклонник приведет себя в соответствие ее нестандартным вкусам.

Встречаться на фоне звездного неба было исключительно романтично, но, видимо, Стирпайк наконец догадался сдать газету "Искра" в макулатуру, откуда ее и извлек запасливый Флей, и почитал на сон грядущий воспоминания Казановы, почерпнув оттуда множество полезных знаний. "А у меня тут как раз комнатка приготовлена, - скромно доложил он принцессе, - там можно с бОльшими удобствами, чем на крыше, применить новые знания на практике побеседовать о прекрасном".

Любопытственная ситуация вырисовывается со следующей сценой. Внимание, ляп! :) Что интересно, на русскоязычном диске ее нет.  Когда исчезли эти две-минуты в середине серии - при дубляже ли, или опомнились режиссеры/сценаристы, что с шумным плеском сели в лужу, и сами позже ее вырезали, мне не известно. Хотя и жутко любопытно.

Доктор и графиня убиты наповал: принцесса Фуксия, оказывается, склонна к написанию виршей сомнительного содержания! И без особого труда просчитывается тот, кому поэтический опус посвящен...

Сцена основана на похожем эпизоде книги, с той разницей, что в фильме стих у Фуксии нашли, а в книге она сама отдала тетрадку доктору, не потрудившись вырвать компрометирующую страницу, как будто сама хотела поделиться с ним своей маленькой тайной - кажется мне, так оно и было. И доктор в книге секрет ее сохранил.

В книге этот момент уместный и жутко трогательный. Фуксия разумная девушка, но она так устала ждать принца и настолько оторвалась от реальности, что придумала себе образ, в который ей не стыдно было влюбиться. Женскому полу, конечно, свойственно смотреть на предмет своей любви сквозь розовые очки и приписывать несуществующие достоинства... но Фуксия всех оставила далеко позади. Обезображенное лицо в ее видении стало просто необычным, а ухищрения, к которым она не так давно и сама относилась настороженно, преобразились в героическую доблесть...

How white and scarlet is that face!
Who knows in some unusual place
The colored heroes are alight
With faces made of red and white (с)

Тот русский перевод, что у меня имеется, сделал из Фуксии совсем уж "я поэт, зовут Незнайка...".

Белым и алым лицо горит,
Кто знает, где герой сокрыт?
В сиянье мужества и славы
Грядет спаситель каменной державы. (с)

Попадался вариант чуточку поприличнее и ближе к оригиналу, но его по памяти могу переврать, а найти не могу. Как-то так:

Как лицо это ало и бело!
Но быть может в туманной дали
Обитают герои, отчаянно-смелые
И их лица алы и белы. (с)

Ну тоже не Пушкин, но не поэтическими талантами сильна Фуксия. Нестандартно мыслящей девушкой была наша принцесса. Удивительное дело - вон сколько добрых фикрайтеров сочиняло прелестных барышень для безобразного Призрака оперы, разве хоть кому пришло в голову заставить их воспевать его непрезентабельную внешность, щедро украшенную шрамами. В лучшем случае барышни изрекали мужественное: "Это не имеет значения". Ну или сострадательно капали на пол слезами. Но оды, кажется, никто не слагал. На такое только Фуксия способна.
Способна в книге, по крайней мере, потому что в фильме придется сделать вид, что этого эпизода, который мне так нравится, не было. Померещился. А был сразу следующий, который ему категорически противоречит, потому как в книге-то Стирпайк не был фаном сэра Ллойда Уэббера и не косил под Призрака Оперы, застенчиво прикрывая личико кусочком пластмассы, а очень даже свободно расхаживал в натуральном виде, разве что выбирая время для свиданий, когда потемнее, а то все-таки зрелище не для слабонервных. А в фильме, как ни увы, ничего подобного не могло быть написано принцессой Фуксией, потому что, как выяснилось буквально в следующем эпизоде - новая внешность кавалера была для нее сюрпризом. То есть она догадывалась, что просто так маски не надевают, но догадывалась как-то очень теоретически.


Обсудив личную жизнь ничего не подозревающей принцессы, графиня помрачнела, а доктор неожиданно вспомнил, что ему тоже есть, о чем рассказать. Графиня без видимого воодушевления прослушала об оброненном Стирпайком в бреду "С близнецами будет пять" и недоверчиво зыркнула на собеседника. Правильно истолковав услышанное, доктор попытался на пальцах сосчитать жертвы, но считать до пяти оказалось трудно, получались либо лишние трупы, либо недостача. Так что графиня отослала его считать покойников в свободное от выполнения своих придворных обязанностей время.

IV

Доклад оказался гигантским монстром.... Но зато это, наконец, последний кусок.


Фуксия с предосторожностями шла следом за Стирпайком - вместе они не ходили, чтобы никому не попасться на глаза. Как вдруг откуда-то из темного угла донеслось завывание: "Осторожно, принцесса". С такими друзьями врагов не надо - Фуксия чуть не получила разрыв сердца с перепугу.

Она только начала осматриваться, как выскочил Стирпайк, и цапнув ее за шкирки как нашкодившего котенка, втащил в комнату, где Фуксия прослушала краткий, но истеричный комментарий о том, какая она дура. Что плохого она сделала, Фуксия не поняла. Зрители вообще-то тоже не поняли, но события развивались так быстро, что уже было не до уточнений. Придется обратиться к первоисточнику, чтобы получить исчерпывающее объяснение - а нечего размахивать свечками перед носом, как-то слишком свежи еще воспоминания, чем закончилось неосторожное обращение с огнем в прошлый раз. Возможно, режиссер имел в виду, что Стирпайк тоже услышал чей-то голос (это у нас Флей, вообразивший себя ангелом-хранителем Гроунов, безобразничает), но это настолько грешит против логики, что я буду верить в лучшее - все как в книге, разве что чуточку смялось при адаптации. 

Пейте новопассит перед свиданиями, господин Секретарь! А то круг общения быстро сократится до призраков невинноубиенных, которые еженощно будут приходить к изголовью и плевать в чай.
Слово "дура" произвело магическое действие - выстроенный Фуксией воздушный замок дал трещину и начал медленно заваливаться на бок, как Пизанская башня.

"Язык мой - враг мой," - сообразил горе-кавалер, захлопнув рот после знаменательной тирады про дуру, которую никак нельзя было втянуть обратно, как бы этого не хотелось.

Тут бы Стирпайку сказать для разнообразия правду, предъявить упаковку из-под валерьянки, кротко объяснить, что нервы ни к черту, на свечки аллергия, день был тяжелый, а год и того хуже. Может, принцесса и отнеслась бы с пониманием. Но говорить правду Стирпайк не привык, и потом воробей же птица гордая, чтобы сознаваться в слабостях. Так что пятнадцать раз извинившись, он одарил даму сердца развесистой клюквой про злых врагов, которые следят за ним, вынашивая коварный план расстроить их свидание (закон подлости, конечно, сработал, и сказка оказалась былью, - папарацци Флей караулил в коридоре в надежде разжиться каким-нибудь компрометирующим кадром).

Как Стирпайк не вилял хвостом и не заискивал, Фуксия осмотрела место предполагаемого грехопадения без особого энтузиазма.
Веселенькая ярко-красная обстановочка, похоже, вызывала у нее головную боль вместо обещанного умными книжками страстного томления. "Тут и так все принадлежит моей семье", - обломала Фуксия попытку похвастаться своими успехами в области дизайна интерьеров. Уперев руки в боки, она выглядела Графиней, а не какой-то там влюбленной дурочкой, которую можно безнаказанно трусить, аки грушу.

Пока Стирпайк суетился, все еще надеясь ликвидировать последствия прокола, Фуксия с повышенным интересом оглядела комнату, где крайне мало факторов намекало на возвышенные беседы, и атмосфера располагала скорее к эротическому беспределу, нежели к культурному времяпрепровождению.






Нет бы подарить девушке котенка или на худой конец хомячка, нет же ж, Стирпайк легкими путями не ходит и приволок принцессе подарочную обезьяну. Зачем принцессе живая макака, у него самого есть хоть бы одна светлая мысль по этому поводу? Он бы еще бегемота ей презентовал, чтобы поселить в ванной и умиляться.



Фуксия ничего не имела против обезьян, но только в зоопарке. И как-то не видела себя в роли хозяйки макаки.

Процесс соблазнения катастрофически не клеился. Стирпайк попытался еще поизвиняться, настаивая, что сказал "дура" исключительно фигурально выражаясь, и вообще хотел только защитить свою боевую подругу от родительского гнева, если бы злые недоброжелатели засекли сладкую парочку на месте преступления. "А это не ваша забота", - нежно ответила хрупкая влюбленная девушка. Ох, суровые злодейские будни... не позавидуешь.

Но подарки, предназначенные задобрить строптивую принцессу, еще не закончились - Фуксию еще ждала поэма собственного сочинения. Принцесса, которая и сама была грешна поэмами, вздрогнула. "Это только под общим наркозом", - ужаснулась она. Мы ее за это осудим. Нельзя думать только о себе! Ну пусть ей не интересно, но других-то зачем лишать удовольствия ознакомиться с лирикой Стирпайковского производства.

А дальше... хм, дальше сюжет нежданно-негаданно свернул с накатаной дорожки, и к искреннему удивлению Мервина Пика, до сей поры благодушно взиравшего с небес на экранизацию своего романа, уверенно двинулся в сторону детища Ллойд Уэббера.

"Не хочу никаких обезьян, и убереги боже от дилетантских поэм, давай-ка лучше сюда масочку", - ласково предложила Фуксия. Хозяина маски просто перекосило из избытка чувств.

Эх, просто разрываюсь между любимой мною сценой с Фуксиевым "стихотворением" и нижеследующей... Обе оставить никак не удастся, не сочетаются. Пурист во мне протестует против самодеятельности, но сердце убежденного призракомана тает, как мороженое на солнце, и категорически не желает ее вырезать. И очень уж красиво она снята... Может удалось бы переставить их местами? Пустите меня в студию, я помогу сделать монтаж, эх...


Стирпайку разоблачаться не хотелось... и он честно предупреждал, что валерьянку слопал сам, так что лечить принцессу от стресса нечем. Можно разве что напиться с горю, благо, вино приготовлено. Закуски правда не видно, но так даже лучше результат.

Но Фуксия была настойчива и упряма, и ей это не шло.


Послушный мальчик, не пришлось подкрадываться а ля Кристина, чтобы удовлетворить женское любопытство...

Мда... принцесса любопытство удовлетворила. Чуть не упала от радости.
Теперь быстренько надень обратно, а то как-то это... хм... с маской вроде лучше было. И вообще пойду-ка я домой, - заикаясь, пробормотала Фуксия, на ощупь разыскивая накидку, чтобы не дай боже не обернуться и не удовлетворить любопытство еще раз.


Не помогли ни уговоры, ни запоздалые объяснения в любви...


Фуксия все равно бочком продвигалась к выходу... И таки ушла. Обещала вернуться, но обещала с таким кислым видом, что никто ей не поверил...



Было очень обидно...


Очень-очень обидно.

Экий я садист. Все запечатлею для истории.

Старик Флей все это время тихо злорадствовал и потирал ручками, подслушивая у замочной скважины. Надо ковать железо, не отходя от кассы, - решил он и побежал будить Тита, всегда готового встать в три часа ночи, чтобы отравить и без того унылое Стирпайковское существование. Вот не пойму, и чего враждуют. Два сапога пара же. Хлебом не корми, дай с дубинкой в руках восстановить справедливость согласно собственным о ней представлениям.
К вылазке в стан врага присоединился доктор. Ему тоже устроили учебную тревогу, наскоро растолкав, завернув в халат и обрадовав вестью, что сообща довели ненавистного душителя свободы до нервного срыва, так что можно идти брать его тепленьким.

Врага настигли где-то в закоулках замка, где он общался по душам с обезьянкой, удочерить которую Фуксия отказалась. Обезьянка сочувственно выслушивала.

Неуловимые мстители, затаившись за углом, подобрались, перехватив поудобнее дубинки. Они искренне верили, что оставшись в одиночестве, злодей немедленно предастся какому-нибудь особенно злодейскому занятию - придушит обезьянку, устроит сеанс черной магии или на худой конец напишет мелом на священных стенах Горменгаста "Здесь был Стирпайк". Но вместо этого коварный преступник извлек дудку и заиграл нечто заунывное, но весьма симпатичное. Доктор даже прослезился, хотя лишенные чувства прекрасного товарищи по охоте косились на него, как на ненормального.


В следующий раз группе захвата повезло больше: Стирпайк свернул в темный коридорчик и открыл очень-очень пыльную и заросшую паутиной дверь.

Именно там встретили свой последний час сестры Кора и Кларисса... А Стирпайк по ним за десять лет соскучился. Или решил, что только лицезрение их костей может его утешить. Или, что скорее всего, просто длительное проживание в Горменгасте было ему противопоказано, и у него сильно поехала крыша. Сорвать злость на ком-то хотелось, а достойных кандидатов не осталось, остальные почему-то оказывались расторопнее и успевали сорвать злость на нем самом. Пришлось истлевшим близнецам принять удар на себя. Хотя это как-то не эстетично, измываться над скелетами, проще было по японскому методу набить соломой чучело Тита и посвящать по полчаса в день пинанию его ногами.

"Не мой пациент, - скривился доктор. - Зря меня разбудили среди ночи. Я психических не лечу".


Годик в хорошем санатории подальше от горменгастцев и их церемоний, возможно, поставил бы Секретаря на ноги, но в Горменгасте санаториев не строили, только темные и мрачные закоулки и башни, которые давили на и без того расшатанную психику.


Псих психом, а сдаваться на милость победителя Стирпайк не собирался. Тем более, что милости от победителей ждать не приходилось, их суровые лица говорили больше о самосуде, чем о прощении и понимании.


Непередаваемое выражение презрения... "Кто там прячется за спинами, уж не сам ли граф?"


Неясно, чего ждали мстители, загородив собой выход, тем более что ни старика, ни мальчишку, ни интеллигента-доктора явно в спецназовцы бы не приняли. Стирпайк метнул кинжал, и старый Флей почил с миром, завещав товарищам догнать и замочить убийцу...


А Тита достаточно было просто напугать, и он, пискнув: "Чур я в домике!", передумал сражаться.

Графиня устроила своим подданным грандиозный разнос. Где были ваши глаза и уши все это время? - бушевала она. Отдав приказ: "Найти и обезвредить", и назначив придворного поэта новым Секретарем, графиня налетела на сына, подсказав ему гениальный выход, которым он, к сожалению, не воспользовался.
Вот не поймешь их, королей, так же ж не хотел Тит править в Горменгасте, вот и сговорились бы потихоньку со Стирпайком, как бы так махнуться не глядя - корону на пожизненную пенсию с правом бездельничать и бродить где вздумается. И все были бы счастливы и довольны. Но дипломатические ухищрения были чужды горменгастцам, им проще было созвать целое войско, чтобы идти войной на одного несчастного бунтовщика.

Между тем в Горменгасте начинался период дождей... Дождь шел и шел, постепенно затапливая нижние этажи...

Фуксия, открыв столько нового о человеке, к которому бегала на свидания, предавалась унынию...

Да, во время первого просмотра сухая розочка в руках Фуксии не вызвала у меня вопросов, хотя они могли бы справедливо возникнуть, потому что никаких роз в сюжетную канву киноповествования не было вплетено. Почему-то сразу подумалось, что это память о каком-то романтическом моменте, который нам не показали. Позже, когда читала книгу, роза нашлась. Респект съемочной группе, которая умудрилась так органично вставить намек на то, чего не снимали, причем намек легко прочитывается. Но не могу заодно не удивиться, что режиссер, мало что из сюжетной линии вырезавший и явно тяготеющий к пейрингу Стирпайк/Фуксия (в книге он имеется, но в заметно менее романтизированной форме, с его стороны больше банального расчета жениться на принцессе, с ее - одиночества, безысходности и тоски по чему-то большому и чистому, на ее долю так и не обломившемуся), - и щелкнул ножницами по самому романтическому эпизоду, который там имелся, когда Стирпайк, еще не вполне усвоивший, какое поведение пристало сказочным принцам, спускался к ней в окно на веревке, чтобы подарить цветочек и попытаться достучаться до нее, на свой оригинальный лад. В фильме от всего этого осталась только роза, которую Фуксия хранит, словно единственное светлое воспоминание. Книге этот момент вполне соответствует, хоть и не буквально.

---

Церемония по осмотру деревянных игрушек, самая традиционная из всех традиционных горменгастских церемоний, проходила под проливным дождем... Не так уж и нудно, по-моему, народные промыслы в Горменгасте на высоте, вполне можно развлечься, считая, что на дом принесли экспозицию творчества скульпторов-примитивистов... хотя, конечно, если любоваться ими чрезмерно часто, то надоест, верю.

"Таких как вы надо убивать. Из рогатки," - решил Стирпайк, шустро сползая на край крыши, откуда открывался хороший обзор на потенциальные мишени, и достал рогатку. Хулиган, что с него взять.


Церемония проходила весело, с огоньком. Стирпайк сбил пару охранников прицельными выстрелами, на площади образовались суета и оживление, тут еще добавилась Титова любимая дикарка, прикрытая только собственными нечесаными волосами, и утащила ценный выставочный экспонат.

Тит побежал догонять дикарку, охрана полезла на крышу догонять Стирпайка, кое-как переваливая нетренированные тушки через препятствия. С таким же успехом можно было за кошкой по крышам гоняться, несколько разные весовые категории, так что кроме набитых шишек, страже нечем было похвастаться.

Тит дикарку догнал, познакомился и даже практически соблазнил - наш мальчик далеко пойдет.
Нет, я не знаю, что он в ней нашел. Это слишком сложно для меня. Она очень страшная. Страшнее атомной войны.


Но в замке Тита активно искали, и сестрица Фуксия побежала в лес, чтобы притащить его за ухо домой. Застала она его в несколько двусмысленном виде - в объятиях Маугли, которую спугнул вид будущей золовки, так что она вырвалась и убежала - недалеко, правда, в нее тут же ударила молния. Да, Горменгаст это веселое, доброе кино... Хм, ну местами доброе. Некоторыми. Редкими.


---

А в Замке настоящий потоп, дождь все не перестает, и часть населения эвакуируется с затопленных площадей. Графиня даже рада - чем больше затопится, тем меньше обыскивать - Стирпайка все еще не обнаружили.
Следующий эпизод - от начала до конца порождение фантазии сценариста. Хотя и очень правильное порождение - как бы выразительно не играли актеры, все же некоторое подведение итогов не помешает.

Последняя попытка перетянуть Фуксию на свою сторону... хотя чем она могла помочь? Ее слово в Горменгасте все равно ничего не значило.

Краткое резюме монолога - ты ж все равно никому, кроме меня, не нужна, а я, хоть и сволочь изрядная, но для тебя ж старался... ну да, не всегда удачно старался, хотел как лучше, вышло как всегда.

Фуксия хлюпнула носом и попеняла на дефекты внешности кавалера, но видимо Стирпайк давно застал принцессу за запойным чтением флаффных фиков по
Призраку оперы, потому что ее деликатному "Ты ж такой уродливый" не поверил ни на йоту. И правильно не поверил....

Ох уж эта горменгастовская неторопливость... Пока он примеривался, а то как бы по неопытности не промахнуться, Фуксия раздумала целоваться. А что, она женщина, ей можно! Применив пару нелестных эпитетов и емких выражений типа "кухонный крысеныш", и указав Стирпайку его место под лавкой, принцесса позвала стражу.

Стража прибыла немедленно... то есть сразу как только начистили алебарды, расчесали бороды, вытащили из сундука парадные шлемы. Стирпайк как раз успел кратко перечислить несостоявшейся невесте, от чего она отказалась, и сигануть в окно...

Мысленно взвесив перечисленное и решив, что вообще-то, если отбросить асоциальные повадки любимого мужчины, они составили бы неплохую пару, Фуксия снова передумала, но было поздно.
 

---
Решив раз в жизни сделать что-то полезное, Тит принимает активное участие в облаве, но Стирпайк быстро спионерил у него лодку - замок уже так затоплен, что перемещаться по нему можно только вплавь.



А у Фуксии кончились силы...

По книге, к слову, Фуксия не была полностью лишена воли к жизни. Она собралась было топиться, но посмотрела вниз и передумала. Хотела слезть, но поскользнулась... С одной стороны, мне больше нравится, как в книге, менее мелодраматично, и больше соответствует духу печальной иронии, свойственной автору. С другой стороны - книжная Фуксия способна была оправиться от удара, потому что четче осознавала, что выстроила воздушный замок практически на пустом месте, и не столько той любви, сколько скуки и одиночества, так что ничего удивительного, что иллюзии в конце концов развеялись. Фильмовская Фуксия морально совершенно разбита. И есть отчего... :(

Графиня в это время руководила местным КГБ, давая указания как ловить беглого преступника. Столько лет притворявшаяся занятой одними лишь кошками
да птичками, когда припекло, Графиня оказалась настоящей железной леди. Тит принес ей недобрые вести...

Как ни грустно, из фильма не вырисовывается, что Тит заочно обвинил Стирпайка в смерти сестры. А зря, момент на мой взгляд значимый, тем более придающий сугубо положительному Титу человеческие черты и фирменную горменгастовскую безуминку. Из фильма следует, что Тит мстит Стирпайку за то, что он разрушил ее жизнь. Между тем, по книге он убежден, что Стирпайк топил ее прямо-таки собственными руками, и не важно, что он ни физически не мог этого сделать, находясь далеко от того места, ни повода к тому у него не было, все-таки Фуксия была единственной возможностью легально воцариться в Горменгасте и начать род Стирпайков с гербом в виде кухонной поварешки.

В затопленном замке мало где можно было спрятаться, так что Стирпайка вычислили и окружили. Тут логика слегка прихромнула - в книге-то пока Стирпайк стянул у Тита лодку, тот тайком проследил, куда направился враг, а в фильме они успели перекинуться парой любезных слов, так что странно со стороны такого хитрого типа, как Стирпайк, не перебраться куда-нибудь подальше от места встречи. Это я уже придираюсь. Любя, впрочем.

Наконец-то горменгастцы сделали что-то не по расписанию. Паршивую овцу ловили всем миром... Армия Горменгаста несла серьезные потери, сдаваться без боя Стирпайк не собирался и из боевой рогатки стрелял метко.


Но бежать злодею было некуда, выход держало на прицеле целое войско, сверху пилила пол стража под руководством графини и ее сына.


Что ж за кино без поединка положительного героя с злодеем? К счастью, поединок тут очень условный и короткий, никакого приевшегося бряцания шпагами.
Титу повезло... карты легли так, что в живых остался он. Как обычно, "добро поставило зло на колени и зверски убило"... :(

Не удалось Стирпайку ни обаять Горменгаст, ни подчинить, ни взять измором.... Там и закончился его жизненный путь, в зарослях затопленного плюща. Покойный не был нравственным человеком. Это был бывший слепой, самозванец и гусекрад. Эм... что-то не оттуда. Почтим, короче говоря, его память вставанием.

А стоило ли так воевать, если мне все равно не нужна моя корона? - резонно задумался граф, хотя переиграть и попробовать заключить мирный договор было поздно...
"Это ему нужно было родиться твоим сыном, мама, - поумнел мальчик. - Он бы это оценил..."

--
Похоронив Фуксию, Горменгаст вернулся к своему обычному состоянию... Поэт нашел себя в качестве Хранителя Ритуалов, и все вернулось на круги своя, хотя кто будет править здесь через двадцать лет, если Тит последний из рода Гроунов и категорически не хочет царствовать...


Графиня не верила, что можно сбежать из Горменгаста, но Тит все-таки решил попытаться... Он надеется, что покидает Горменгаст навсегда, а там - кто знает....
 

Засим прощаюсь, на том мой доклад и кончается...

Среди убежденных горменгастолюбов замечен известный певец Стинг, который называет именами любимых персонажей все подряд - от детей до своей компании. :)

И кстати, где-то для особых извращенцев имеется рок-опера "Горменгаст". :) Правда, диска с хайлайтами я не заказывала, удовлетворилась рекламными отрывками http://www.spoonrecords.com/gormencd.html. Все равно хайлайты это только хайлайты, вот живьем любопытно было б взглянуть, хотя судя по найденной рецензии с парой фоток, к авторским безумствам добавились еще авангардные извраты постановщиков. А куда там еще авангарда добавлять, и так произведение своеобразное. Вот написал бы кто мюзикл... эх. Гражданин Уэббер Л., оставьте в покое "Мастера", поверьте совету старого циника, не будет вам с ним счастья, давайте я вам получше работку подкину... :)

 FIN

переход ->  I      II      III       IV